Взгляды присутствующих скрещиваются на уорренте, который абсолютно не выглядит смущённым из‑за непривычного внимания. И обращения «на ты» от Декана.

– Ничего не известно, – отрицательно качает головой уоррент. – Прошерстили все сети. И основные, и даже дублирующие… Я лично проверял и координировал запросы. На полторы провинции вглубь страны всю агентуру достали. Но никто ничего не слышал. Впрочем, по нашей линии, есть важное, два момента. Первый момент: за ним, с самого начала почти, посылали три роты «Барсов Султана». Те отсутствовали в пункте дислокации около месяца, вернулись потом потрёпанными и списали часть безвозвратно утраченного снаряжения. Список утраченного снаряжения засекречен. Это был раз. И два. После возвращения, более половины вернувшихся получили длительные отпуска.

– Так может… – начинает было Валери.

– Исключено, – твёрдо качает головой уоррент. – Отпуска, вероятнее всего, для поправки здоровья и по болезни. Деталей у нас нет, сами понимаете, но командир вернувшегося отряда был подвергнут «Порке назидания» за неисполнение приказа. За закрытыми дверями, по отдельной процедуре. Несмотря на попытку скрыть сам факт от широких масс, внутри «Барсов» все всё знают. И наказан он был реально, секли малым бичом. Наши источники в их медицине сообщили о замене им перевязок в течение двух недель, ежедневно.

– Весело, – хмыкает Декан. – Не умаляя достоинств Атени, я удивлён таким результатом. Я рад тому, что он скорее всего жив. Но чтоб его не смог поймать считай батальон «Барсов»…

– Нечему удивляться, – безэмоционально поясняет Пун. – Ландшафт и район ему, считайте, родные. В отличие от них. В горах, конкретно в тех, выучка решает больше, чем количество. Плюс физиология: он тут у вас, благодаря Лю, так раскачался, что его вместо лошади можно в забег пускать… В хорошем смысле, – поправляется Пун, под смешки окружающих.

– С моей стороны: он однозначно жив. – С лёгкой улыбкой бросает мэтр Хлопани. – прошло достаточно времени, заявляю однозначно: если бы он погиб, лично я бы это почувствовал.

– Почему так уверен? – вскидывается Декан.

– Связка «учитель – ученик». – Загадочно кивает Хлопани. – Активировалась. Не в деталях, но если б его не стало в этом мире, я б почувствовал.

– Хм… Где же его искать, – задумчиво продолжает Декан под общее молчание. – Господа, цель данной встречи не меняется: продолжаем прикладывать все усилия, в том числе личные возможности, для содействия известному человеку. Но лично мне абсолютно не ясно, где он прячется. Либо – чего он ждёт и к чему он сейчас стремится.

– «Барсы» проверили район ответственности, это однозначно. – Выныривает из размышлений уоррент. – Они иначе не работают. И если вернулись на базу, значит, полностью исчерпали как возможности поиска, так и следы. По которым могли искать. Если б нашли – их командира бы не высекли.

– Получается, всё говорит за то, что он от них каким‑то образом скрылся и сбежал дальше. Вопрос, куда? – постукивает пальцами по столу Валери.

– Да, – кивает Пун. – Если бы он остался хотя бы и в стомильной зоне, наши в отряде бы его давно обнаружили и вытащили. Даже по частям… А тем более, если он жив. – Пун вопросительно смотрит на мэтра Хлопани, тот ещё раз утвердительно кивает. – Вообще, зная Худого, я бы предположил, что он со всем своим маразмом двинул туда, где его не ждут… А вот где его не ждут – мне пока в голову не приходит. У кого‑нибудь есть идеи?

– В глубине территории, – автоматически пожимает плечами уоррент, что‑то прикидывая. – С его‑то рожей, только в Султанат соваться. В той его части… Там же его полесскую харю за версту видать.

– Хм, не подумал, – неожиданно погружается в себя Пун. – Батя, нет. Ты чуть ошибаешься. Если он захочет, он там пройти может. Язык знает, обычаи тоже. У него ж жена из их людей была – а он жену любил. Они и между собой на её языке говорили, я сам видел… но другое дело: если б он был в зоне кочевников‑туркан, я бы всё равно об этом знал. От наших… И местные наши коллеги в Кименистане тоже бы знали. Там специфика такая, тайны долго не хранятся. Если говорить именно об этом районе. А вот южнее уже я не уверен, что он бы мог скрыться.

– Мог. Южнее скрыться он тоже мог. – Степенно кивает Хлопани. – Считайте это моим экспертным мнением.

– Как? – поворачивается к Хлопани уоррент. – Южнее же земледелы‑варвары, потом – вообще горцы и всякие пашто?

– Он может быть готов и к реалиям того региона, – вежливо, но твёрдо настаивает Хлопани, – причина не может быть предметом моего рассказа, прошу извинить. Долг учителя и мастера; я не могу это рассказывать без разрешения ученика. Но примите как данность: только на его жизненный опыт исключительно у нас, вам полагаться не стоит. У него могут всплывать неизвестные даже вам знания и навыки. Просто примите как данность.

– Даже неизвестные мне? – с сомнением переспрашивает Пун.

Хлопани молча утвердительно кивает в ответ.

– Хм, никогда не думал, что Худой может от меня что‑то удержать настолько в секрете, – недовольно бормочет Пун.

– Это не секрет. Ему просто не хватило времени разобраться в себе. От тебя специально ничего не скрывает. – Коротко роняет мэтр Пуну. – Не волнуйся. Это не личное, это профессиональное, по нашей с ним линии. Перестройка сознания, она ещё не завершена. Ты часто докладываешь в середине учебного или тренировочного процесса о промежуточных результатах?

– Никогда, – понимающе кивает Пун, удивлённо поднимая бровь. – Ты смотри… кто бы мог подумать… Я же не знал. Тогда говорю с уверенностью: он двинул на юг. Через кочевников‑туркан, поскольку я бы знал, что он среди них, если бы он там задержался. Далее, скорее всего, через оседлых земледелов, как там они называются… И дальше.

– Почему дальше? – Декан с интересом переводит взгляд с одного участника беседы на другого.

– Потому что в приграничной зоне всё всегда известно и нам, и нашим «коллегам» с той стороны. – Терпеливо повторяет объяснения Пун. – Почему он не стал оседать среди земледелов, лучше объяснит Батя, – Пун указывает глазами на уоррента. – Я чувствую, но объяснить не смогу. Не тот профиль.

– Потому что оседлая крестьянская земледельная община может что угодно. Кроме как принять и спрятать чужака. От властей. Особенно на землях Султаната, – поясняет уоррент. – Считай это аксиомой, – уоррент, нимало не стесняясь, глядит на Декана, обращаясь «на ты». – Если хочешь подробной аргументации, могу отвести тебя на один интересный курс. В нашем Управлении. Там как раз о внедрении и легализации… и сословиях, для этого никак не подходящих.

– Получается, предварительно можем быть уверены, что хавилдар жив, – полувопросительно – полуутвердительно итожит Декан. – Вероятнее всего, пошёл на юг и сейчас находится вне досягаемости наших возможностей ему помочь. Так?

Все присутствующие молчат, переводя взгляды на уоррента. Который что‑то обдумывает минуты полторы, потом отвечает:

– Я не думал в таком разрезе. Если он до земель Пушту дошёл, или повернул куда, это надо выяснять через другие сети. И другими способами… попробую. Но тут счёт будет на месяцы, сами понимаете, почему…

– Ну тогда последний пункт. Касается всех. – Декан как‑то незаметно подбирается и становится ещё более серьёзным. – Срок, отводившийся на возможную реабилитацию Аспана Бажи истёк. Есть ли смысл дальше удерживать его тут?

– Я с самого начала предлагал его передать родственникам, – хмурится Валери. – Пусть бы они его и выхаживали. Наши и так сделали невозможное: дотащили его в стазисе сюда. Живого.

– Передача его родственникам, без попыток спасти, была бы равносильна нашему признанию личной заинтересованности. – Задумчиво возражает Декан. – Да и моральный аспект. Он всё же, недолго, но считался одним из нас.