— Немедленно прекратить! — цедит недолейтенант, — Отставить занятия! Сейчас будем разбираться, что вас тут не устраивает.

— Не бзди жаром, а то угоришь… — отвечаю деревенской поговоркой своей местной родины.

Недолейтенант выпучивает глаза, как камбала, глядя на меня, и набирает побольше воздуха. Видимо, готовясь к ответной тираде.

Но в этот момент в дверях склада возникает Пун, явно сообразивший по нашему отсутствию, что что-то пошло не так.

— Отставить прекращать занятия. Господин хавилдар, разрешите, — Пун, просёкший обстановку, неслышно «притёк» сзади и вклинивается между мной и артиллеристами. — Господин секунд-лейтенант, пожалуйста, занимайтесь своими людьми. И не нужно вмешиваться в процессы подготовки подразделений, которые вам не подчиняются.

— Вы не видели рукоприкладства вашего нижнего чина? — поворачивается недолейтенант к Пуну. — И его хамства в наш адрес?

— Я не только видел рукоприкладство. Я ещё и слышал его причину. У меня отличный слух. — Как обычно, ничего не выражающим тоном отвечает Пун.

Он, кстати, в курсе, что я тут вчера до ночи ишачил. Я сам ему рассказал об этом по дороге сюда в подробностях и красках, чтоб поржать вместе.

— И вот с этой причиной будем разбираться уже мы с вами. Поскольку это прямой саботаж с вашей стороны. — Продолжает Пун, подходя вплотную к лейтенанту и упираясь глазами ему в переносицу.

Впрочем, Пуна разницей роста давно не смутить.

— Кто вы такой? Представьтесь, — нехотя бросает секунд-лейтенант, окатывая Пуна взглядом, полным презрения.

— Джемадар погранвойск, — холодно улыбается Пун, извлекая из-под робы жетон и намеренно подавая его под нос лейтенанту так, чтоб тот отшатнулся назад. — Будьте добры, отдайте полагающееся воинское приветствие и представьтесь по форме.

Лейтенант какое-то время пытается оценить статус Пуна. По форме погранвойск того вообще легко заподозрить в офицерстве без дворянства.

— Секунд-лейтенант, тебя заклинило только сейчас или ты всё время дурак? — почему-то решает обостриться Пун. — Имени у тебя нет, раз язык в жопу втянуло. Руки, видимо, больные. Раз устав не соблюдаешь. Пожалуйста, поясни лично мне, на каком основании для наших учебных занятий ваш унтер собирается выдавать стволы с неработающими прицельными механизмами? Вы сознательно играете на понижение нашей боеспособности? Или искренне дебилы? — Пун берет лейтенанта за верхнюю пуговицу, ещё больше нагнетая напряжёнку.

— Что вы себе позволяете?! — багровеет лейтенант.

— Лентяев порют. Ленивых собак секут. За саботаж в иных местах вообще трибунал. А то и… не затягивая волокиту. — Пун по-змеиному смотрит ему в глаза. — Ваш унтер дважды оскорбил хавилдара до начала конфликта. И один раз просаботировал наши занятия.

Тут уже лейтенант пытается залепить Пуну пощёчину, означающую вызов на дуэль; но Пун делает два подшага, назад-вперед, пропуская богатырский замах лейтенанта, и сбивает его с ног кулаком в висок.

— Я так понимаю, нормальных труб у них нет? — спрашивает Пун меня, не поворачивая головы.

— Судя по эмоциям унтера, нет, — отвечаю, размышляя, что делать дальше. — Твари. Я ведь вчера всё опечатал после того, как привёл в порядок.

Своего труда в этой ситуации жаль больше всего.

— Значит, будем упражняться на том, что есть, — не задумываясь, резюмирует Пун, не обращая больше внимания на секунд-лейтенанта с уоррентом. — Курс, ко мне! Вот эти трубы с нормально работающими механизмами. Вторая группа, переместить ваши ящики и эти, рабочие, стволы к нашей позиции…

Через несколько минут, «эвакуировавшийся» со склада недолейтенант появляется в сопровождении уже капитана.

— Джемадар, что вы себе позволяете?! — с места в карьер начинает истерику капитан, пытаясь наехать на Пуна.

— Вы и дальше будете ходить по одному, выяснять отношения? — вежливо поворачивается к нему Пун. — Вместо того, чтоб устранить последствия собственной халатности и дать нам нормально тренироваться?

Капитан, имея за спиной недолейтенанта и пузатого унтера, пытается намекнуть Пуну на какие-то силовые варианты решений, но мне это всё надоедает. Да и заниматься давно пора.

Перемигнувшись с Пуном, еще раз даю волю рукоприкладству, благо разница в габаритах позволяет.

Наконец, период предварительных ласк с местными закончен, и мы приступаем к тому, зачем явились.

Первая группа, первый расчёт. Ребята старательно выбрали позицию. Разложились, прикинули расстояние. Изготовились.

— Давайте без команды, — машет им Пун, улыбаясь мне и отходя подальше.

Выстрел.

И едва покинувшая ствол мина взрывается прямо над головами "стрелков". А позицию старательных курсантов вместе с их стоящими по соседству товарищами накрывает ошмётками навоза.

По местной магической технологии, учебные мины представляют собой силовой каркас, который взрывается больше с голографическим эффектом, чем с реальным. Моментально испаряя куда-то все твёрдые части.

Местной учебной миной нельзя даже травмировать, это плюс. Она специально так и изготовлена. Но вот начинить её можно всем, чем душа пожелает. Что и было сделано добросовестными хозяйственниками нашего уоррента Вальтера.

Дождавшись, пока ругань на позиции стихнет, мы с Пуном подходим к горе-стрелкам.

— Самое первое правило. Видимо, вы забыли, — лучезарно улыбается Пун.

Соседняя группа, не попавшая под раздачу, смеётся во всю, наблюдая эту картину. Через некоторое время начинают смеяться и сами «пострадавшие».

— Курсант Ран, что именно вы сейчас забыли и нарушили?

— Не располагать позицию под деревьями. — Сконфуженно отвечает Ран, который руководил данной операцией. — Мина цепляется за ветки и взрывается прямо над твоей собственной позицией.

— Именно, — улыбается Пун. — Если бы это была реальная ситуация, и не учебная мина…

Пун делает паузу, давая всем время проникнуться возможными последствиями.

— Пожалуйста, смените позицию. Учебная цель всё та же.

— Зато теперь все запомнят, что так делать не нужно, — смеётся Пун, радуясь нашей с ним придумке.

Я с ним согласен. С иллюстрациями, всегда доходит быстрее и запоминается лучше.

А ещё через полчаса местный капитан возвращается с поддержкой в виде десятка вооружённых курсантов-артиллеристов и меня ведут на местную гауптвахту.

Глава 37

Я бы мог с ними и не идти. Но в этот раз капитан был достаточно адекватен, хоть и не без злорадства.

Да и этот десяток поддержки, вижу по эмоциям, далеко не горит желанием обостряться. Из оружия они явно больше привычны к церемониальному холодному, а не к боевому огнестрельному.

Если я упрусь, капитан будет вынужден сохранять лицо. Зная Пуна, этот вариант развития событий чреват. Не хотелось бы лишиться возможности тут тренироваться из-за межведомственных разногласий.

Чтоб не устраивать битву прямо на учебной позиции и не прерывать занятий своего курса, решаю проследовать. Там выяснить отношения и попытаться со второго раза наладить диалог. Тем более что мне абсолютно ничего не угрожает, но об этом местные не знают.

Пун вопросительно поднимает бровь, наблюдая эти манифестации, но я показываю руками, что разберусь сам. Дополнительно большим пальцем указываю на внутренний карман, в котором у нас амулеты связи. Пун кивает и отворачивается, показывая руками, что даёт мне час на разговоры.

Остыв, я понимаю, что вообще никак не отреагировать капитан тоже не может: ему со своими подчинёнными тоже дальше жить в одном коллективе. А мы все позволили себе лишнего.

Из-за этого унтера…

— Вы не совсем верно истолковали моё согласие проследовать за вами, господин капитан, — говорю ему, когда присутствующих в помещении остаётся минимум.

Маленькая комната без окон, которая плавно переходит в помещение казематного типа. Видимо, это и есть местная губа.