Если просивший Казначея человек отслужил уже более двух сроков (десять лет и больше), если он имел хотя бы два нагрудных знака из Первого Списка наград, Казначей (как правило) просто удовлетворял просьбу, осуществляя покупку просителю за счёт казны.

Султан на армейской элите не экономил. Правда, этой элиты было‑то… тот самый один, оставшийся хорошо если из десяти.

Интересно, а что сказал бы тот самый Казначей, если б такой вот молодчик припёрся с просьбой купить ему торговый дом, некстати подумалось Юсуфу.

Через мгновение он тут же одёрнул сам себя: а ведь примерно такой случай уже был. Не совсем так, но близко. Несколько ветеранов пришли к Казначею Дворца Султана с просьбой объединить их доли и купить им в складчину океанский корабль.

На вопрос, что они с ним будут делать, вояки не растерялись: во‑первых, гонять пиратов‑берберов у побережья Чёрного Континента. Во‑вторых, возить тюркские товары в Хинд, а Хиндские – обратно в Султанат. Развивать торговлю и, попутно, обогащать Казну уплачиваемыми налогами с оборота.

К удивлению немногочисленных гражданских (узнавших о курьёзе из слухов, в силу положения), через восемь месяцев корабль у вояк уже был. Новый, построенный на личной верфи Султана, с оснасткой и экипажем (который сухопутные вояки набрали, обратившись к отставникам с флота).

Глава 32

– Мда… Воистину, неисповедимы пути Господни. Дураков не сеют, не жнут; они сами род ят, – вояка зачем‑то дважды процитировал книгу пророка Исы (почитаемого за сына бога у народов запада).

Юсуф, в силу образования, изречения опознал и отчасти удивился: подобного рода цитаты он менее всего ожидал услышать здесь и сейчас.

– Знаешь, Наместник, а ведь всё, что я до сего момента слышал о тебе, говорило, что ты крайне неглупый, достаточно амбициозный, не делающий глупостей мужчина, – сотник вежливо и безэмоционально смотрел на чиновника. – Я даже полагал, что хоть в одной провинции есть чиновник, который опередил своё время и не ошибается. Досадно. Ошибся…

– Не нужно беспокоиться о других, вначале себя обиходь, – ответил вольной трактовкой Корана Юсуф, чуть нахмурившись и напрягаясь.

Вообще‑то, по всему, пора уже было переходить к делу. Но что‑то его удерживало от немедленной отдачи приказа.

– Какое главное оружие солдата? – с неуместным весельем спросил сотник, зачем‑то подмигивая при этом девке.

– Зависит от ситуации, – почему‑то поддался навязываемому настроению чиновник.

В принципе, раскатать тут всё в блин можно и через минуту. А так, мало ли, может удастся услышать ещё что интересное.

– Типичный ответ не служившего в армии, – заржал вояка, тут же заставляя Юсуфа пожалеть о проявленном милосердии и выданной авансом минуте. – Бредовый ответ, если честно. Главное оружие солдата никогда не меняется, и оно всегда с ним. А как только он о нём забывает, он перестаёт быть. Так‑то, даже оно не обещает вечной жизни. Но помнящие о нём, по моему опыту, живут значительно дольше.

В глазах лысого прыгали неуместные черти, заставляя Юсуфа с трудом подавлять гнев.

– Главное оружие солдата – интеллект, – насмешливо уронил сотник, ввергнув Юсуфа в пучину удивления.

Разумеется, самому Наместнику было знакомо понятие «intellectus», жившее в обиходе на западе, в землях сразу за румийскими. Но откуда о нём знает э т о т человек?

– Как ты думаешь, сотник этого полка, – здоровяк хлопнул себя по шеврону, – компетентен в охране Семьи? Или ты в этом понимаешь лучше?

– О, завёл меня в научный диспут? – теперь развеселился Юсуф.

С другой стороны, а почему бы и нет? Развлечений в этой дыре не хватает. А поговорить с умным, независимым и живущим иным образом человеком удаётся хорошо если раз в год. Сотник уже удивил его, почему б и не поболтать ещё минутку…

– Не думай, что это что‑то меняет, – сразу честно предупредил Юсуф. – Но на вопрос могу и ответить, почему нет… Я думаю, что сотник любого «красного» полка понимает в этом вопросе намного лучше любого другого человека, никогда не надевавшего вашу форму. Просто потому, что, занимаясь своей работой годами, ты намного обгоняешь всех остальных. Я ответил на твой вопрос?

– Исчерпывающе, – кивнул лысый. – Даже странно видеть такой разумный подход в вашей среде… Но тогда возникает второй вопрос. А почему ты, признавая моё явное превосходство на этой шахматной доске, тем не менее ставишь на кон всё, включая свою жизнь? Рассчитывая выиграть в игру, в которой, как сам говоришь, гораздо менее искушён? Тебе не кажется, что каждый должен заниматься с в о и м делом?

Юсуф весело хлопнул в ладоши два раза:

– Благодарю за беседу! Хотя, это и не отменяет следующих шагов, да… Вопрос закономерен. Отвечаю. Если бы мы, как ты говоришь, играли в шахматы, у нас были бы равные изначальные условия. И ты бы обладал теми же ресурсами, что и я. При равных условиях, – чиновник подчеркнул второе слово, – твоё рассуждение срабатывает полностью. Но беда в том, что жизнь намного сложнее шахмат. И провести параллели возможно не всегда, ты и это слово понимаешь?

– Разумеется, – оскорбился было сотник, располагая ладони над землёй в одном направлении. – Параллельными бывают прямые, плоскости…

Юсуф, не сдерживаясь, присвистнул вслух:

– Удивлён! Но продолжаю… Вот нам с тобой в этой ситуации изначально отмерены разные возможности. Мои гораздо больше тех, что имеются в распоряжении у тебя. При подавляющем преимуществе, даже не такой умелый игрок на твоём поле, как я, уж как‑то да справится с твоими незначительными… м‑м‑м…

– Ресурсами! – охотно подсказал собеседник. – Это слово я тоже знаю! Но видишь, в чём дело… Иногда, ресурсом является сам интеллект. И если кто‑то превосходит своего оппонента в нём так же значительно, как ты только что описал… – сотник заржал ещё громче, заставляя Юсуфа где‑то даже обидеться за такое небрежение собеседником. – В общем, никакие возможности, даже самые безграничные, могут и не помочь.

– Я так понимаю, ты решил стоять на своём до конца? – уточнил на всякий случай Юсуф, где‑то даже раздосадованный, что в своём городе такого собеседника не встретил раньше.

Этот солдафон не лебезил; не пытался договориться, торговаться либо заинтересовать; ни на что не претендовал. Просто деловито и поудобнее занимал оборону… пока лишь в беседе.

– В мои годы поздно менять привычки, – любезно ответил сотник, указывая левым большим пальцем на знак Серебряного Минарета у себя на груди. – Право же, не разочаровывай меня…

– Чем же? – от удивления, Юсуф даже чуть подался вперёд.

– Тем, что подозреваешь в способности изменить, – пожал плечами лысый. – Плохим бы я был… военным, если б в зависимости от ситуации по‑разному истолковывал понятие долга.

– Даже досадно уничтожать такого человека, – искренне и серьёзно сказал Наместник. – Ты не оставляешь мне выбора.

– Оставь, – отмахнулся здоровяк. – Для меня всё не так плохо, как ты думаешь. И тебе, вот честное слово, – он даже приложил руку к груди, – сейчас следует заботиться о себе.

– Да ну? – Наместник разбежался в три шага и, поддаваясь мальчишескому порыву, запрыгнул седалищем на барьер у фонтана (развернувшись для этого в воздухе).

Отчего‑то ему хотелось показать, что он тоже может быть быстрым, ловким и упругим в мышцах.

– А смотри сам…

Здоровяк протянул руку, в которую дочь Хана без малейших колебаний вложила свою ладонь, и направился вместе с ней к полусотникам городской стражи.