Не уточняю отдельно, что это были за армия и флот, и в насколько разных местах они находились и находятся. И где именно в детстве в деревне я упражнялся на свекле, моркови и картошке, тоже не уточняю (последней, кстати, тут и не водится). А Алтынай и не спрашивает специально.

– Я сейчас обдумываю всё, услышанное от тебя, – серьёзно говорит Алтынай. – Пока ничего не решила. Но, кажется, всё идет к тому, что запас на такие непредвиденные, как неожиданный голод, случаи имеет смысл.

__________

Первый магический колледж.

Кабинет Декана.

С одной стороны длинного овального стола сидят подполковник Валери, Декан и уоррент, одетый сегодня в добротный штатский костюм и никак не походящий на своё обычное амплуа служаки из низов.

По уорренту чётко видно, что он весь день провёл на встречах и в общении, поскольку он по инерции продолжает что‑то обдумывать, не фокусируясь на происходящем и глядя «сквозь» собеседников. Как будто не желая выныривать из собственных размышлений.

С другой стороны стола сидят Пун в форме джемадара и мэтр Хлопани. В отличие от собеседников европейской внешности, лица Пуна и Хлопани безмятежно спокойны. Настолько, что Валери беззлобно бросает в их адрес:

– Хорошо, что есть среди нас те, кто не волнуется.

– Не о чем волноваться, – синхронно отвечают Пун и Хлопани, после чего удивлённо смотрят друг на друга и взрываются коротким смешком хохота.

– Вероятно, каждому из нас известно что‑то своё, – дипломатично сглаживает углы Пун, – и, видимо, информация каждого из нас успокаивает его ровно в той мере, которой хватает для того, чтоб не нервничать.

– Именно у нас, я сейчас о магической специализации, своё отношение к смерти, – улыбается уголком рта Хлопани. – Особенно в отношении такой нетривиальной личности, как мой ученик…

– К делу, господа! – Декан отрывается от личного связного амулета, с которым он уже давно, несколько недель, работает, не стесняясь, при присутствующих. Нарушая имеющиеся инструкции, но абсолютно от присутствующих не таясь.

– Так ведь Вас ждём, господин Декан, – без какого‑либо пиетета пожимает плечами Пун, придвигаясь ближе к столу.

Впрочем, к этой его манере все уже тоже давно привыкли: Валери как‑то пару недель назад, на фуршете, общаясь без чинов, в присутствии Декана и кое‑кого из старших офицеров Генштаба, пользуясь близкими отношениями, спросил Пуна в лоб после пары полных бокалов бренди:

– Джемадар, а как вам удаётся сохранять единый тон и с высшим дворянством, и с не имеющими чинов, регалий и титулов? Давно хотел спросить, но шёл на поводу у правил приличия и сдерживался…

– А что изменилось сейчас? – вклинилась со смехом в разговор доктор Лю, державшая Пуна под локоть и сиявшая всеми дворянскими регалиями, в отличие от самого Пуна. Принципиально носившего все жетоны под формой, а не навыпуск. – Решил плюнуть на приличия? Или Дом Валери решил презреть этикет?

– Да ну, тут все свои, – отмахнулся Валери. – Да и выпил вот, – он указал глазами на несколько пустых и полных бокалов бренди. – И меня давно мучает зависть: так хочется иногда общаться без расшаркиваний, ненужного пафоса и не скрывая, что думаешь…

Присутствующие дружно смеются после этих слов, а Пун отвечает:

– Господин подполковник, у меня три причины. Первая: чего мне бояться? Лично мой ответ на этот вопрос: мне бояться нечего. Дуэлей я, по ряду субъективных причин, давно не опасаюсь. После одного блок‑поста… А официальные наказания налагать лично на меня, вы сами знаете, кто имеет исключительное право. И пока этот человек этим правом не злоупотреблял.

Присутствующие, за исключением Декана, Лю и Валери, немного напрягаются, пытаясь угадать, что стоит за словами джемадара, но задавать прямых вопросов не принято.

А Пун продолжает:

– В случае же гипотетической ситуации моей вины; а как меня, если что, наказывать??? Отправить обратно в Термяз? В погранотряд? Или на другую границу? Смею заверить: в любом отряде лично я буду себя чувствовать гораздо комфортнее, чем тут. Именно потому, что мне действительно всё равно, с кем общаться, если люди достойные. По моему опыту, на границе в отрядах таких людей… – Лю незаметно толкает Пуна локтем в бок, и он, улыбнувшись, заканчивает, – ничуть не меньше, чем в иных местах.

От присутствующих не укрывается манёвр с толчком Пуна супругой, как и его необычно деликатное окончание фразы. Поскольку он уже успел приобрести определённую репутацию и в этих кругах.

Присутствующие снова смеются и один из товарищей Валери говорит:

– Мы оценили вашу деликатность, джемадар. Но тут можете не стесняться: в узких кругах, ваша «любовь» ко Дворцу и всему, что с ним связано, далеко обгоняет даже слухи о вас лично. Всем присутствующим понятно, что лично вам там комфортнее, чем тут. Пусть и по непонятным лично нам причинам.

– Причины в религии, – включается в разговор Лю. – Есть точка зрения, что эта жизнь – лишь одно из бесконечных звеньев в цепи перерождений. И люди ничего не теряют ни после смерти, ни в случае испытаний.

– При условии, что тщательно работали над собой всё это время и шли по Пути, а не предавались праздности, – педантично поправляет её Пун под смех окружающих.

– Итак, приступим, – Декан бросает в ящик стола связной амулет и хлопает ладонями по столу, видимо, сосредотачиваясь. – Господа, данная встреча никоим образом не является официальной и есть лишь продолжение личного долга каждого из нас в адрес всем известного человека. Со своей стороны, довожу: наш результат заслужил самую высокую оценку Её Августейшества, но обнародован ещё какое‑то время не будет. Работа по вирусу продолжается, преимущественно силами второго медицинского колледжа, по известным всем причинам… Награждение участвовавших в рейде будет произведено исключительно после того, как полностью выяснятся все обстоятельства в адрес известного нам человека. – Видно, что декан почему‑то избегает упоминать имя Атени вслух.

– Участники группы лично отказались прибывать на награждение до полного выяснения всей информации по командиру группы, – кивает Валери. – Понятно, что само решение сгенерировано бароном Дайном… но раньше титулы не мешали курсантам бурно выражать своё несогласие, если они действительно были не согласны.

– А с чего это Дайн вдруг так воспылал? – заинтересованно поднимает бровь Декан.

– Он же тоже из Полесья, – как само собой разумеющееся отвечает Пун, лучше остальных знающий расклады на курсе. В том числе, не понаслышке. – Один родной язык, общие обычаи. У них там, на Севере, свои лесные правила. Тут не всегда понятные. Дайн после возвращения, например, пару земляков‑однокурсников объявил баронетами, выделил им пару участков земли в каких‑то своих землях в наследство, и уменьшил на соответствующее количество наследную долю своих братьев. Родных братьев, – Пун поднимает вверх палец, подчёркивая важную деталь.

– Есть один момент, – деликатно добавляет Валери. – Кхиеу, полностью присоединяясь к решению группы, просит отправить аттестат дополнительного довольствия в её семью на родину, не дожидаясь самого награждения.

– Вообще без проблем, – так и не выныривая из своих мыслей, кивает уоррент, попутно что‑то отмечая в своём блокноте. – Чины чинами, пафос пафосом, а жрать нужно всегда… Пардон, питаться их многодетным семьям необходимо регулярно. В том‑то регионе… Будет доставлено ближайшим фельдегерским цугом. Пусть зайдёт ко мне, укажет точный адрес. Я и сам хотел это предложить, но не знал, как инициировать: выделять кого‑то из группы на фоне других было бы неправильным. А этому Дайну сотоварищи продаттестат нужен, как… телеге пятое колесо. Остальные за материальной помощью не обращались.

– Так, с этим тоже понятно, – деликатно берёт бразды управления беседой в свои руки Декан, – это решите в рабочем порядке. Скажи лучше, что тебе удалось выяснить. У себя.