— Учитель, а это — максимум того, что может давать терция? — спрашиваю после нескольких десятков минут наблюдения за различными терциями, обстреливающими разные участки полигона.

— Дальность их работы зависит от точности водника и мощности воздушника, — не открывая глаз, отвечает Хлопани. — Мощность поражения — от силы огневика. Скорость и точность — от водника. Здесь они отрабатывают только слаженность работы между собой. Сбой любого из тройки ведёт к сбою всего заклинания. Причём, Воздух и Огонь должны работать синхронно.

— Почему у них перерывы между заклинаниями по несколько минут?

— Время на восстановление, как личное, так и энергии на месте формирования заклинания. Закон сохранения энергии: им нужно подтягивать силы из окружающего пространства. Кстати, они могут работать где угодно. А ты можешь помешать им только там, где есть наш серый фон. Давай подойдём поближе, посмотришь в другом зрении.

Мы спускаемся со своей возвышенности и подходим к ровному отрезку, на котором несколько троек местных что-то отрабатывают.

В трансе, их действия выглядят уже иначе. Вначале в месте заклинания формируется голубой сгусток, видимо, это и есть то самое облако водника. Потом, через несколько десятков секунд, к нему добавляются белый и красный сгустки и смесь взрывается подобно струе расплавленного металла, расплёскивающейся из ковша.

Красиво.

— А можно потренироваться против них? — спрашиваю, насмотревшись в обеих проекциях.

— Мы за этим пришли.

Хлопани подходит к местному преподавателю, о чём-то говорит с ним в течение минуты, потом взмахом руки подзывает меня:

— Становись тут. Начинаешь с водника. Они сейчас будут специально работать как можно ближе…

Подмешивать нашу «грязь» в Воду оказалось просто. Серые сгустки, которых тут не мало, достаточно чутко подчиняются моим усилиям и облако пара рассеивается. После этого ничего не происходит. Я со своей стороны вижу усилия Огня и Воздуха, но после моего вмешательства, «выстрел» терции не срабатывает.

Начинаем с дистанции вплотную и постепенно удаляем мишень. Моя эффективность, к неудовольствию стихийников, до первой сотни метров стопроцентная. А потом я начинаю «мазать» и маленькие сгустки терции без существенных помех с моей стороны полыхают один за другим.

— Это наш предел, ученик, — трогает меня за руку Хлопани. — В реальном бою, мы сможешь защитить только себя и небольшой радиус вокруг. Ты понял, как и почему?

— Кажется, да… Мы можем «подмешать грязь в воду». Это сбивает весь залп терции. Но, в отличие от стихийников, наш предел — порядка полусотни саженей, если только среди нас нет тех, кто радикально превосходит меня по силе воздействия.

— Таких нет, — качает головой Хлопани. — Полста саженей — наш обычный результат. Особенности типа энергии. И учти ещё вот что. Терция, восстанавливаясь, может обстреливать тебя хоть целый день. А вот ты сможешь отвечать только пока не «вычерпаешь» все серые сгустки. Кстати, есть места, где их вообще нет. В таких местах тебе вообще нечем защищаться. Продолжай.

— А я закончил. Стихийники терции могут переносить точку удара хоть на милю. А я могу нейтрализовать их залп только если нахожусь вплотную к их точке прицеливания.

— Справедливости ради, они и бить будут в первую очередь в тебя, если обнаружат, — смеётся Хлопани. — Но в целом, да. Мы легко можем испортить их залп — особенности вида энергии. Но для этого мы должны находиться рядом с точкой прицеливания. По той же причине.

— Получается, использование традиционного оружия — гораздо более перспективный метод, — прикидываю вслух возможности местных миномётов. — Во-первых, труба Брауна и за милю их достанет. Во-вторых, пока они будут собираться с мыслями почти три минуты, умелый стрелок нафарширует их позицию минами, как торт вишнями.

— Тут тебе виднее, ученик. Труба Брауна — не мой инструмент.

— Мастер, а к чему такие сложности с моей нейтрализацией их залпа, если эту терцию вполне можно уничтожить обычным оружием?

— Во-первых, твой арсенал должен быть полным. И мне бы не хотелось однажды не увидеться с тобой только из-за того, что я не объяснил тебе азы и не показал элементарного, — сердито отвечает Хлопани. — Не заставляй меня думать о тебе как о лентяе или глупце… Во-вторых, это только в горах существует возможность подобраться к терции на дистанцию удара. На всех других ландшафтах, они перемещаются не иначе как в окружении минимум сотни кирасиров и жгут всё мало-мальски подозрительное, если движутся по сомнительной или вражеской территории. Нам тут больше делать нечего. Я показал тебе, что хотел, ученик.

Мы идём искать первый курс, который находим на соседней площадке. Наш с интересом наблюдают за тренировкой стихийников, а некоторые вроде Дайна что-то лихорадочно записывают, сверяясь с хронометрами.

Через некоторое время к нам присоединяется Валери, который отходил куда-то на территории согласовать программу соревнований на спортивном празднике, и мы неторопливой рысью убываем к себе.

В казарме.

— Бьют, конечно, жёстко, — закинув руки под голову, говорит один из земляков Дайна. — Если ударят, пиши пропало.

— Я хронометрировал, — не поднимает взгляда от своих записей Дайн. — Самый быстрый удар, нанесённый сегодня, занял чуть больше трёх минут. Если засекать время точно. Самая дальняя дистанция — чуть более мили. По-хорошему, мы их можем либо достать с большей дистанции, дальность ствола позволяет. Либо, можем быстрее изготовиться и выстрелить, если видим, что их водник вокруг нас создал «мишень».

— Да, этот туман хорошо чувствуется, — кивает собеседник Дайна. — Но знаешь, я бы предпочёл вообще действовать, как тогда с данами…

— Ты сейчас о чём? — поднимает взгляд Дайн, не успевая за мыслями собеседника.

— Если высылать скрытые дозоры с амулетами связи, пусть на милю вперёд… Если обнаруживать движение терции, которая движется только в сопровождении отряда, заранее… Можно просто устраивать засаду и выпиливать их всех с дистанции. Особенно попрактиковавшись тут в стрельбе с закрытых позиций. А корректировщика они и не обнаружат: чтоб почувствовать спрятавшегося разведчика-корректировщика с амулетом связи, надо быть врачом и «жизнью», а не стихийником.

— Да, такой практики в стрельбе, как тут, лично у меня никогда не было, — соглашается третий полесец.

— Даже у меня не было, — не спорит Дайн, снова погружаясь в свои записи. — Но надо понять, что есть эти их горы, к которым нас готовят. Интересно, насколько в горах можно обнаруживать эти терции и их сопровождение до того, как они обнаружат тебя?

— А давай спросим, — говорит первый собеседник и, переходя на имперский, обращается к Рану. — Скажи, в горах эта терция как будет двигаться? Её реально обнаружить первыми? К ней реально подобраться незаметно, скажем, на милю или ближе?

— В горах реально всё, если не лениться, — солидно кивает Ран. — Мы обычно используем парные дозоры на удалении до десяти миль от основного отряда.

— Почему парные? — вцепляется в услышанное Дайн.

— В горах может быть что угодно. Обвал, лавина. — Устраивается поудобнее Ран, поворачиваясь на правый бок лицом к полесцам. — Либо один сорваться может, второй страхует всегда. Если двигаться по правилам, нужно перемещаться по гребням высот. Не торопясь, аккуратно. Не пугая птиц, они у нас водятся. Не задевая камней, чтоб не грохотали обвалами по склону. И ни в коем случае никуда не торопясь. Тогда обнаруживаете этот отряд, сопровождающий терцию, миль за десять до встречи. Затем дозор наводит основную группу. Обычно устраиваем засады в местах, где перепад высот позволяет. Но сейчас, с этими трубами Брауна, думаю, будет коррекция наших схем…

У меня и Пуна не уходит ощущение уходящего сквозь пальцы песка.

Лю, Декан и Валери усиленно прокачивают первому курсу прикладные медицинские навыки, не требующие глубокой теоретической подготовки.