Когда прибыл Старшина крайних базарных рядов, торгующих кожами, кормом для коней и подобной мелочью (ближе никого не оказалось), этот Атарбай зачем‑то накричал при всех на Старшину, потребовав любого местного лекаря. И поклявшись, что все вокруг пожалеют, если оного лекаря не доставят в течение одной десятой часа.
Мальчишки заголосили вразнобой, упоминая ближайшего лекаря. Которого знал и призванный не пойми зачем Старшина.
Трое туркан без разговоров уступили своих коней, ещё трое встали по бокам эскортом, и пацан со Старшиной, сопровождаемые тройкой туркан, понеслись к упомянутому лекарю прямо домой, ведя свободного коня в поводу.
Чтоб через четверть часа привезти лекаря верхом на шестой, свободной, взмыленной лошади.
За суетой, переживаниями, взаимными обвинениями никто и не заметил, когда старуха Нигора, над которой колдовал охранник дочери хана, начала дышать.
Возглас удивления толпы, однако, был перекрыт громким голосом Атарбая:
– Да где этот ваш треклятый целитель наконец?! Она жива, и срочно нужна помощь!
После чего толпа в удивлении застыла и затихла так, что стало слышно жужжание вездесущих степных мух.
– Я здесь, не кричите, – как нельзя вовремя раздался голос почтенного Файзуллы, того самого лекаря, за которым уезжали посыльные.
Который как раз прокладывал в этот момент себе дорогу в любопытствующей толпе (не без помощи сопровождающих его туркан, впрочем).
– Да где же тебя черти носят, коллега?! – почему‑то буйствует Атарбай, продолжая колдовать на четвереньках над ещё живой, как оказалось, Нигорой. – Тебе что, AY YORAM BIYO спеть?! Чтоб быстрее шевелился?!
Выговор степняка отличается от привычного дари, но всё же и сама его речь, и известная всем EY YAROM BIYA в его словах вполне узнаваема.
Толпа, не удержавшись от эмоций, хмыкает коротким смешком: настолько неуместно и комично звучит в этой обстановке название лирической песенки.
Почтенный Файзулла уже прошёл толпу, окинув картину быстрым взглядом, тут же падает на колени рядом со здоровенным степняком:
– Подвиньтесь. Что случилось?
– Вначале ударили по голове, спереди, – хмуро отвечает Атарбай продолжая какие‑то свои манипуляции. – Вот. Затем, когда она упала, зачем‑то ткнули чем‑то острым сзади. Ваши местные подумали, что она мертва. Мои позвали меня, хорошо, что успел. Какими техниками владеете, коллега? Я пока поддерживаю её. Но после реанимации у неё своих сил нет. А мне не хватает опыта… И ещё…
Дальше посыпались какие‑то непонятные окружающим (вне зависимости от народа и языка) слова, из которых все понимают только «сердце» и «лёгкие».
Затем некоторое время происходит вообще непотребное: почтенный Файзулла, не споря ни секунды со словами степняка, берёт у ближайшего воина кинжал и разрезает всю одежду на Нигоре.
Являя всем, без стыда, почти обнажённое тело уже немолодой женщины.
Затем окружающие таскают лекарю (или лекарям? Если считать и степняка?) по очереди теплую воду, какие‑то чистые тряпки, набор трав и медикаментов из дома Файзуллы (это делают конные туркан совместно с местными мальчишками: туркан на конях, а мальчишки хорошо ориентируются в городских кварталах и домах; без них припасы Файзуллы туркан собирали бы по его дому годами…).
Пока наконец, через пару часов, Файзулла не вытирает пот со лба и не поднимается с колен со словами:
– Слава Аллаху! Теперь можно перенести в дом.
Затем, в течение какого‑то времени Файзулла и степняк обсуждают какие‑то режимы и диеты.
– А где её дом? – спрашивает окружающих степняк, задерживая взгляд только на местных, и не обращая внимания на туркан Орды.
– Она одна живёт, вот здесь, – охотно указывает рукой на ближайший дом один из мальчишек, нашедших тело (как тогда думалось) с самого начала.
– Так а ухаживать за ней кто будет? – Файзулла и Атарбай недоумённо глядят друг на друга и разводят руками, почти что зеркально копируя движения друг друга.
Под уже не скрываемый смех толпы. Которая при этом вопросе начинает необыкновенно быстро рассасываться.
Оставляя возле места происшествия только мальчишек, которые сами ничего не решают и на ответственность которых рассчитывать никак не приходится.
– Понятно всё с вами, – бормочет Атарбай на ломаном северном дари, поворачиваясь к Старшине ближайших рыночных рядов. – Она, – кивок на мелко дышащую Нигору, – будет в шатре дочери хана. До выздоровления. Уважаемый, благодарю за помощь, – степняк наконец вспоминает приличия и, пожимая руку почтенному Файзулле, приобнимает того за плечо второй рукой и чуть склоняет голову в ритуальном жесте уважения. – Извините за резкость, очень переволновался. Я могу попросить вас посещать больную хотя бы раз в день? Ваши услуги будут оплачены золотой монетой ханского коша, по вашим обычным расценкам, какие бы они ни были.
– Мои услуги стоят недёшево, – Файзулла пристально смотрит на степняка. – Полтора дирхама за визит. Но с меня медикаменты и все виды поддержания…
Далее опять идёт медицинская тарабарщина, которую, несмотря на понятный всем дари, кроме чужака‑Атарбая никто не понимает.
– Справедливая цена, – что‑то быстро прикинув, через секунду кивает здоровяк. – У вас одни медикаменты стоят больше. Я оценил, благодарю… Согласен: расходы должны делиться пополам.
Окружающие ничего не понимают в происходящем, но этого, по счастью, и не требуется.
Атарбай, оглядывая присутствующих, громко спрашивает:
– В последний раз. Есть желающие взять на себя заботу о почтенной в период её выздоровления?
Поскольку таковых не находится, он продолжает:
– Тогда надлежащий уход почтенной будет обеспечен в ханском шатре Орды. Это раз. Второе: все желающие, буде таковые воспоследуют, могут в любое время, от восхода и до заката, посетить её у нас. Третье: дознаватель городской стражи должен быть у нас в ханском шатре сегодня не позднее часа Аср. В крайнем случае, не позднее часа Магриб! Сказано от имени Орды!
__________
Старуха действительно была кем‑то и зачем‑то почти убита. Вернее, здорово ранена, плюс потеря крови.
Спасибо мэтру Хлопани за науку. Душу, вот‑вот готовящуюся покинуть тело, удержать всё же проще, чем потом заставить вернуться. Хотя‑я‑я‑я, наши врачи‑реаниматологи там регулярно в этом преуспевают. Вообще без техник мэтра Хлопани…
С потерей крови я ещё представлял что делать, тут уже спасибо урокам доктора Лю. И спасибо местному миру, где физиологические жидкости в теле именно что «по щучьему велению» целитель с прокачанной энергетикой может восполнять буквально из воздуха.
Но вот уже в этом месте и начиналась проблема, с которой я не знал, что делать: банально не хватало знаний. Какие внутренние органы задеты? Как запускается их регенерация? Какой «строительный материал» вводить в организм? Что ещё я упускаю в процессе реанимации, поскольку, несмотря на все мои усилия, даже удерживаемая мной в теле насильно душа стремилась его покинуть всё сильнее и сильнее?
Повезло дважды. Как стало известно позже, почтенная Нигора сама была мелкой целительницей, правда, с упором на травы и подобное. Что, впрочем, не мешало её организму на клеточном уровне знать, как бороться. Особенно с помощью вливаемых от меня лошадиных порций энергии в её «каркас».
Подоспевший местный «реаниматолог» Файзулла, в отличие от меня, имел крайне скромный резерв, но (снова в отличие от меня) умел виртуозно им оперировать. Что и решило, в конечном итоге, судьбу старухи, склонив чашу весов в сторону «плюс»: я, не жалея, вливал всё, что мог. На уровне сырой «силы». А он уже техниками, мне недоступными, и реанимировал, и лечил одновременно.
Неожиданно для меня, оставить старуху оказалось не на кого: местные почему‑то, как только основная проблема рассосалась, тут же испарились со скоростью звука.